От Освенцима до Равенсбрюка…

Я, Нина Федосовна Купченя (девичья фамилия – Алейник), родилась в 1931 г. Уже в 10 лет мне пришлось узнать, что такое война. В ноябре 1941 г. я была схвачена фашистами и брошена в тюрьму в Бобруйске, а бабушку и брата, которому было всего 9 лет, фашисты сожгли живьем в нашей родной деревне Хоромцы Октябрьского района Гомельской области.
В тюрьме я пробыла до апреля 1944 года, откуда меня перевезли в Минск, в концлагерь. Затем 1 июня нас привезли в концлагерь Освенцим (по-немецки, Аушвиц). Неподалеку находился лагерь Бжезинка (по-немецки, Биркенау). На территории 468 гектаров было более 620 бараков, два огромных крематория с газовыми камерами. Все эти лагеря располагались на высоком холме, были обвиты колючей проволокой под высоким напряжением и обведены рвами, наполненными водой.
Людей везли в «вагонах-телятниках» (т. е. для скота), без еды. Те, кто не скончался от удушья в переполненных вагонах, не погиб от жажды и голода, надеялись выжить. И вот открываются двери вагонов, и узники слышат звуки классической музыки, которую исполняет на главной площади оркестр. Сразу после выгрузки из вагонов фашисты сортировали людей как скот: кого в «баню», а кого – «на потом» (еще некоторое время могут поработать).
Узники двигались строем, одних отправляли «направо» (рабочая бригада), а других «налево» («баня» – газовая камера). Маленьких детей отрывали от родителей, жен – от мужей. Нас сначала повели в крематорий, раздели, постригли, повели к топке. Перед топкой (печью) мочили ноги в какую-то жидкость. Но еще не успели заполнить людьми комнату до конца, как во дворе раздался крик, и нас выгнали опять во двор. Так я осталась жива. Затем стали подвозить вагонеткой одежду и обувь, раздавали кому что попало. Потом повели в лагерь «А». Бараки – это не покосившиеся халупы, а трехэтажные дома из красного кирпича, стоящие четкими рядами. Но их иногда использовали как конюшни. Там нам накололи номера (мой номер «79952»), на одежде сзади красной краской от воротника до низа кисточкой провели полоску. Далее в бараке № 11 мы отбывали карантин, потом детей от женщин отделили и отправили в барак № 1. Кормили нас там раз в сутки чем-то, ничего общего не имеющего даже с самой плохой пищей. Тот барак, куда попала я, состоял из досок без потолка и пола. Было холодно. Бороться за жизнь приходилось каждый день, а еще в лагере нужно было работать. Людей гнали на работу, выгоняли и нас, детей, во двор, мы шли от барака до барака, всюду была колючая проволока. Детей часто били, особенно старших. У меня были сломаны ребра, за левым ухом еще и сейчас вздутие черепа, а так же не слышу на одно ухо. У детей брали кровь. Нам делали какие-то уколы, после которых тело покрывалось волдырями. Над заключенными проводили различные опыты.
В конце января 1945 г. с Освенцима в полувагонах отправили нас в Германию в концлагерь Равенсбрюк – в, как тогда говорилось, «охраняемый лагерь для женщин». Среди заключенных были и дети. Всем выдавалось полосатое платье и деревянные колодки-шлепанцы. На левом рукаве был лагерный номер и знак. У «русских» таким знаком был красный треугольник с буквой «R» внутри.
Привезли, выгрузили в конце лагеря. А так как лагерь был заполнен, то нам всем долго пришлось сидеть на снегу. Потом перевели в барак, где было очень много людей. Поэтому по очереди приходилось ложиться на доски. Когда мы вставали, то ложились те, кто стоял, когда мы лежали. Огромная переполненность все больше вызывала болезни и эпидемии. На полную мощь заработали крематории. Привозили узников и из других лагерей. Это стоило жизни тысячам и тысячам. Но мне посчастливилось остаться в живых…
Освободили нас 3 мая 1945 г. В Германии пробыли еще до осени, так как очень болели. В Беларусь, домой, приехала 13 ноября 1945 г. Вот такие ужасы пришлось пережить в детском возрасте.
Записала
Мария Сувалова,
учащаяся 9 класса Ворновской средней школы