Воспоминания: страницы блокадного детства

9 ноября во всем мире отмечается Международный день против фашизма, расизма и антисемитизма. В нашей стране и сегодня не меркнет память о борьбе с фашистами во время Великой Отечественной войны. Человечество знает, сколько бед и горя пришлось вынести людям в той войне. Одно из трагических и ужасных событий того времени – блокада Ленинграда. Сохраняя память о подвигах наших героев, мы не только приносим им дань уважения, но благодарим за возможность жить в мирное время.  

Много книг написано о войне, но самой большой ценностью обладают живые воспоминания и рассказы тех, кто видел все это своими собственными глазами. Именно эти люди, перенесшие боль и потери, как никто другой обладают правом быть услышанными потомками. Но время неумолимо уходит, и свидетелей тех жутких событий, к огромному сожалению, с каждым днем становится все меньше. Поэтому знакомство и личная встреча с таким человеком – это уникальный подарок судьбы, который выпал и мне. С Галиной Ивановной Березкиной, жительницей г. Минск, встретились случайно, на презентации книги, как потом оказалось, нашей общей знакомой. Я очень удивилась, что эта молодая не по годам, веселая женщина жила в Ленинграде во время блокады. Галина Ивановна, несмотря на то, что прошло уже более семидесяти лет с тех событий, многое помнит. Она поделилась своими воспоминаниями о том страшном времени:
– Когда началась блокада города, мне было два года и одиннадцать месяцев. Что-то с того времени помню сама, что-то рассказывали более взрослые очевидцы. Жили в коммунальных квартирах с общей кухней и туалетом. В них одну комнату отводили под «мертвецкую». Когда кто-то умирал, записывали дату смерти, а тела складывали в помещение и официально не объявляли о смерти. Делалось это для того, чтобы не отобрали продовольственную карточку. Тогда можно было за умершего еще некоторое время получать хлеб. Но несмотря ни на что Ленинградцы выстояли.
Самым страшным был голод. Мама мне после говорила, что в первые дни немцы сразу разбомбили Бадаевские склады, в которых хранился продовольственный запас на три месяца. Они прямой наводкой целились в них, чтобы оставить город без продуктов питания. Позже разрушили всю систему отопления, подачи воды и электроэнергии. Хотели стереть Ленинград с лица земли, чтобы о нем даже памяти не осталось.
Из продовольствия был только хлеб. На иждивенца давали паек – 125 граммов, а на служащего – 250, больше ничего: ни муки, ни крупы. Очень было ценно и важно донести пайку хлеба до дома, ведь там ждали голодные дети, немощные старики. Мама часто мне повторяла, что выжила благодаря мне. Она боялась, что я умру, эти мысли не позволяли ей пасть духом. А я, конечно же, выжила благодаря маме, ее силе воли. Если бы она умерла, меня бы тоже не было.
Я сама хорошо помню, как люди голодали в блокаду. Мама уходила на работу, а мне оставляла кусок волокнистой плиты, в то время ее называли дурандой – это спрессованный жмых подсолнечного семени, из которого масло было уже выжато. Я сидела и грызла эту дуранду, пока она не придет с работы. Еще я помню, как мама кормила меня испорченными яйцами. Его разбиваешь, а оно зеленое. Я думала, что они и должны быть такими. Когда закончилась война, мама мне приносила нормальные яйца, свежие, хорошие, а я просила те. Я не могла представить, что могут быть другие яйца. Также мы отрывали обои от стен, которые клеились на мучной клейстер и слизывали его.
Голод был не единственной страшной бедой для нас. Я также помню жуткий холод, который пронизывал все тело и сковывал конечности. Чтобы как-то согреться взрослые жгли мебель. В комнате устанавливали маленькую буржуйку, труба которой выходила в окно. Чтобы при бомбежках стекла не рассыпались, их заклеивали крест-накрест газетными полосками. На ночь плотно завешивали, чтобы враг не видел, где горит огонек. Для освещения использовали керосиновые лампы.
Еще я помню, как все волновались, когда заканчивалась питьевая вода. Приходилось ходить на Неву и Черную речку – кому куда было ближе. Там делали проруби, из них и брали воду. Из-за сильной слабости и голодного истощения с ведрами ходить не могли, поэтому чаще пользовались двухлитровыми бидончиками. Когда поднимались от водоема вверх по парапету, от слабости поскальзывались, падали. Потом приходилось опять возвращаться назад, чтобы набрать воды, которую потом еще многим нужно было нести очень далеко по городу.
Смертность была очень высокая. Люди умирали тысячами каждый день. Так умерла и моя бабушка. Жила она вместе с моей тетей. Потом мама очень долго не разговаривала со своей сестрой из-за того, что та не запомнила, где похоронили их мать. Помирились они только в старости. Тетя объяснила маме, что место захоронения запомнить было невозможно, потому что тела закутывали в простыню, укладывали на сани и так везли до ближайшего кладбища. Сил не было, чтобы даже похоронить. Их оставляли у входа, потом работники закапывали их в братские могилы, в одной из которых и была похоронена моя бабушка.
Выживать было очень тяжело. Первая блокадная зима была как никогда холодная – 41 градус. Люди проложили «дорогу жизни» по озеру Ладога. Девочки-регулировщицы показывали, куда лучше свернуть, чтобы не попасть в полынью. Водители везли продукты в Ленинград, эвакуированных из города. Автомобили лавировали, чтобы не провалиться. Но из-за погодных условий не всегда им удавалось доехать до точки назначения. Многие машины проваливались под лед. Работникам приходилось в сорокаградусный мороз лезть в ледяную воду и ставить там сваи, чтобы укрепить дорогу.
Меня мама тоже пыталась вывезти из окруженного города: Отправила вместе с воспитанниками детского сада. Но мы не успели далеко отъехать, как начался обстрел. Нянечки сразу стали выносить детей. Так мы и остались в Ленинграде до конца блокады.
Мама осталась жива, но подорвала здоровье и умерла в 62 года, пережив три инфаркта. Отец пропал без вести в мае 1945 года. Мы тогда получили извещение об этом, еще долго надеялись, что он жив. Думали, может в плен попал, и его вывезли из страны. Верили и ждали, но он так и не вернулся.
Это воспоминания одного человека, история маленькой семьи, в чьи жизни так жестоко и беспощадно ворвалась война. Такие свидетельства очевидцев полностью раскрывают картину ушедших дней. Сохранение этой памяти – прямая обязанность потомков.
Татьяна ЖЛОБО