Навсегда остались молодыми…

Попытки взять собственный хлеб или помочь защитникам Родины в годы войны для шестнадцати жителей Ворновского сельсовета обернулись гибелью.

Согласно акту чрезвычайной комиссии от 12 апреля 1945 года, во время оккупации территории Ворновского сельсовета с августа 1941 года по ноябрь 1943 года и при отступлении фашистских войск гитлеровцы расстреляли 16 советских граждан – жителей сельсовета (в том числе пятеро несовершеннолетних 1930-1927 годов рождения и три девушки 1920-1924 годов рождения) и угнали в немецкое рабство 5 человек: Наталью Лазаренко (1925 г.р.), Василия Орловского (1923 г.р.), Ольгу Терешкову (1925 г.р.), Ивана (1926 г.р.) и Веру (1924) Власовых. Расстрелы происходили во время эвакуации граждан в другие сельские Советы. Когда они возвращались в деревню за продуктами питания, их задерживали и расстреливали.
Пётр Дробышевский, житель д. Ворновка, во время опроса в 1944 году рассказывал о пережитом в годы оккупации: «В то время, когда началось партизанское движение, я стал иметь связь с партизанами. По их заданию моя старшая дочь Татьяна стала работать в Чечерской земельной комендатуре в качестве переводчицы, одновременно держала связь с партизанами. Приблизительно в конце августа 1943 года в один из приездов группа партизанской разведки забрала доставленные из комендатуры сведения и другие документы. Эти партизаны не вернулись на место – обратно за Сож, а остались ночевать в одном из посёлков Рассохского сельсовета, а затем попали в немецкую засаду, в результате чего часть партизан была убита. В том числе был убит начальник разведки, у которого находились материалы комендатуры: сведения за подписью Дробышевской. Моя дочь Татьяна сразу была арестована Чечерской комендатурой. Вторая моя дочь узнала об этом, пошла проведать и передать передачу. Её также посадили в тюрьму вместе с Татьяной. Через два дня явился отряд полиции, чтобы забрать меня и мою семью. Об этом я был предупреждён и вместе с женой и дочерью спрятался за реку Сож. Эта группа полиции, не найдя нас, забрала из дома всё имущество, разрушила двор и уехала обратно в Чечерск. Спустя несколько дней через одного партизана нам стало известно, что мои дочери Татьяна и Таисия были расстреляны в Чечерске, что подтверждено и очевидцем». Согласно поимённому списку убитых жителей Ворновского сельсовета, девушки были 1920 и 1921 годов рождения.
Матрёна Устинович (1923 года рождения) вспоминает о зверствах фашистов в своей деревне следующее: «В виду того, что в деревне Острая Корма находились немцы и изменники Родины власовцы, боясь их, к нам на ночь пришла гражданка Анна Губаревич. В эту ночь зашли в квартиру немцы и власовцы и забрали Анну Ивановну, а также Павла, Ивана и Марию Устиновичей. А мне сказали, чтобы я из квартиры никуда до утра не выходила. Я не осталась ожидать утра и с детьми ушла в огород. Утром мне стало известно, что их повели в посёлок Васильевка, после чего Павел Алексеевич (1908 г.р. – прим. редакции) и Мария Лукьяновна (1880 г.р. – прим. редакции) были расстреляны за связь с партизанами, а Ивана Устиновича и Анну Губаревич избили шомполами и отпустили домой. Я ходила и видела, как они лежат расстрелянные в овраге и присыпаны песком. В этот день мы все эвакуировались в деревню Моторовка, где пробыли около трёх месяцев. Когда пришли войска Красной Армии и мы возвратились обратно в свою деревню, я с Губаревич откопали родных и перезахоронили их на кладбище».
В протоколе опроса Мария Нестерович рассказывает о том, как во время отступления немцев они всех жителей
д. Острая Корма эвакуировали в Рассохи: «Я со своей матерью Калиновской Еленой Гавриловной также ушла. Пройдя около полутора километров, мать дальше идти не смогла и возвратилась обратно домой, а через некоторое время мне стало известно, что немцы расстреляли её. Вернуться у меня не было возможности. Приблизительно месяца через три, уже после освобождения, я вернулась и узнала, где лежит моя мать. Убитая лежала в соломе в строении, присыпанная землёй в одну четверть. Я с Анной Устинович и Марией Власовой отрыли и перенесли её на кладбище. Расстреляна была в затылок разрывной пулей». Вспоминает Мария Петровна и об угоне односельчан в немецкое рабство, при этом на тот момент не было известно, живы ли они.
Евдокия Довыденко в ходе опроса 19 ноября 1944 года рассказывает, как в ходе отступления немецко-фашистские захватчики начали занимать оборону в деревне, приказали всему населению собраться, чтобы распределить, кого куда эвакуировать, но люди разбежались. На четвёртый день она выбралась домой испечь хлеб, а её муж, Николай Ильич (1893 г.р.), – за солью. В это время немцы собрали женщин, которые приходили домой. Евдокия Фёдоровна с мужем скрылись в окопе. Но одна из собранных немцами женщин убежала, во время её поисков обнаружили и их семью. Её мужа объявили партизаном и расстреляли из винтовки у неё на глазах. После этого он двое суток лежал убитый, не подпускали его похоронить. Его брату, Андрею Жлобо, удалось ночью его «прикопать», а перезахоронить на кладбище смогли только после освобождения. Через некоторое время после расстрела мужа немцы схватили Филиппа (в поимённом списке и показаниях других свидетелей – Фому) Жлобо и повели его на посёлок Ивановка, где находился немецкий штаб. Там же его расстреляли, но труп впоследствии так и не был обнаружен.
Когда уполномоченный чрезвычайной комиссии опрашивал Леона Нестеровича (1928 г.р.) из д. Высокое, тот рассказал, что во время оккупации ушёл за реку Сож, чтобы скрыться от немцев, а его семья – мать с остальными детьми – оставалась дома. Когда в ноябре 1943 года их деревню освободили, он вернулся, и Надежда Поплавская рассказала, что фашисты расстреляли его мать, Ерину Кононовну Нестерович (1902 г.р.), брата Анатолия (1930 г.р.) и сестру Ольгу (1927 г.р.). Он рассказывает, как с тётей Натальей Гапеенко увидели родных: «лежат убитые моя мать, брат и сестра. Там же лежали (Нестерович) Якутович Марута Захаровна (1876 г.р.), Гапеенко Нина Яковлевна (1932 г.р.), Поплавский Адам Климович (1886 г.р.). И всего лежало в одной яме шесть человек, расстрелянных немецко-фашистскими извергами, присыпанных землёй. Мы их отрыли и перезахоронили на кладбище. У моей матери была прострелена грудь насквозь, у брата избита вся голова прикладом, у сестры прострелена голова. И остальные были расстреляны в головы. В то время находилась передовая немецких войск. Всё население было эвакуировано в д. Лужок Рассохского сельсовета, откуда люди приходили за хлебом, а немцы их расстреливали».
Татьяна Поплавская в 1944 году также дала показания о гибели своих близких. Во время оккупации население их посёлка Красный было эвакуировано в деревню Замошье Рассохского сельсовета, откуда доводилось приходить за продуктами питания: «В том числе приходили два моих сына, которые обратно не вернулись. На второй день мой старший сын пошёл узнать о тех сыновьях. Идя по дороге, обнаружил, что в кустах лежат убитые мои двое детей, Иван (1932 г.р.) и Пётр (1934 г.р.). Мой старший сын, увидев убитых братьев, вернулся и сообщил мне. На третий день мы забрали моих убитых сыновей, привезли их в д. Замошье, где и похоронили. В это время у моего двора в соседней квартире стояли немецкие связисты. Один из них приехал в д. Замошье и говорит: «Матка, твоих двух малых расстрелял унтер-офицер из автомата». Они были расстреляны из автомата, у обоих было по четырнадцать пулевых ранений… В это время из д. Кавказ в д. Красное шёл Иосиф Матвеевич Якутович (1894 г.р.), чтобы взять хлеба. Его также расстреляли, и о нём не было никаких известий».
Представьте на миг, что переживали люди, у которых сначала убили и «прикопали», «присыпали» близких, а затем, через несколько месяцев, пришлось их откапывать и перезахоранивать. Дважды потерять, дважды похоронить. Что чувствовали матери, находящие своих убитых за кусок собственного же хлеба малых детей – и в каждом по 14 пулевых ранений, или вынужденные отпустить сыновей и дочерей в неизвестность, когда их угоняли в немецкое рабство. На фоне подобного вынужденное переселение кажется меньшей из бед, но ведь и лишиться всего имущества, да ещё в столь тяжёлое время, было непросто. И это вполне ощутимо грозило гибелью от голода и холода, а на руках многих женщин были дети, которых так хотелось спасти… Сквозь десятилетия, отделяющие нас от тех дней, сложно поверить, что можно было вынести всё, о чём рассказывают архивные документы. И сегодня в память обо всех погибших прокуратура продолжает расследование.

Олеся ШУТИКОВА по материалам, предоставленным прокуратурой