Не притупляет время боль воспоминаний

Неполных 14 лет было Михаилу Петровичу Кузьменкову, когда он попал в рабство. Фашисты, высшая раса, как они себя называли, не гнушались использовать детский труд. Сейчас бывшему узнику гитлеровских концлагерей 82 года. Семь десятков лет прошло с войны. За это время, кажется, можно и забыть тот кошмар. Было, и быльем поросло. Однако, над памятью человек не властен. И сейчас плечи Михаила Петровича сотрясают рыдания. Прерывая рассказ, он то и дело утирает слезы полотенцем.
— Рано утром окружили цепью немецкие солдаты с автоматами нашу деревню Новая Зеньковина. И пошли по хатам, выгоняли на улицу мужиков и хлопцев. Сбили в толпу и погнали по дороге. Сзади голосили бабы с детишками на руках. Я все оглядывался на мать и еще долго слышал ее плач.
Назавтра путь продолжился до города Рогачева, где погрузили в вагоны с двумя рядами нар. Дорога была долгой, а когда выгрузились. поняли, что попали в чужую страну, как оказалось, Польшу.
Огромный концентрационный лагерь, куда нас поместили, был огорожен сеткой. Вверху тянулась колючая проволока. Стояли вышки с вооруженными солдатами, всю ночь горели прожекторы, по территории бегали злобные собаки. Работать заставляли без продыха, не смотрели, кто ты — старик, пацан или девчонка. Корчевали лес, но инструментов у каждого всего лишь кирка да лопата. И попробуй не выполнить норму. А кормили бурдой из вареной брюквы. Люди умирали каждый день десятками. Был там еще аэродром и нас часто заставляли разгружать самолеты. Однажды привезли хлеб для немцев. Невозможно было отвести от него глаз, от запах кружилась голова. Мне кто-то из старших шепнул, чтобы я украл буханку. Я схватил ее и сунул за пазуху, а охранник увидел и начал меня избивать дубинкой. Я упал и потерял сознание. Не знаю, как выжил. Но больной, избитый или покалеченный, а на работу выходить надо — бесполезных людей в лагере не держали. Случались и побеги, но заканчивались трагически. Местные поляки каким-то образом подкопались под сетку и вылезли, но фашисты обнаружили, догнали и застрелили беглецов. Трупы несколько дней валялись за изгородью для устрашения. Это произошло на моих глазах.
Через какое-то время пешим порядком нас отправили дальше, в Чехословакию. Все были настолько голодные, что хватали по пути каждую травинку или листочек и запихивали в рот. Многие за это поплатились жизнью – того, кто выбивался хоть на полшага из шеренги, травили собаками или расстреливали. Здесь, в лагере под городом Братислава, заставляли разгружать вагоны с углем. А потом погнали дальше. Позже мы узнали, что уже вовсю шло освобождение, советские и американские войска наступали немцам на пятки. Освободили нас американцы и передали нашим. Что тут началось. Худые, как скелеты с кожей, узники обнимали солдат, плакали, радовались. Бани топились не переставая. Нас отмывали, травили вшей, одевали в чистое, кормили. Дав отдохнуть, стали отправлять на Родину.
Возвратившись из плена, Михаил Петрович до самой пенсии добросовестно работал в колхозе «Победа», имеет награды за доблестный труд. Сейчас они с с супругой Татьяной Тихоновной, которая 37 лет готовила для больных пищу в ЦРБ, — старые, больные люди. Война отразилась на здоровье обоих. Татьяне Тихоновне тоже пришлось в детстве быть гонимой фашистами, прятаться, спасаться из горящего дома, босиком по мерзлой земле добираться до своей деревни, ведя за собой пятерых младших сестренок и братишек. А теперь и ноги не ходят, и давление скачет. Спасибо дочери Надежде, взвалившей на себя немощных родителей, и свою семью с несовершеннолетними внуками.
Долго еще будет война напоминать о себе поломанными судьбами, ноющими ранами, бессонными ночами и душевными страданиями. И не дай Бог ее повторения.

Галина Лисименко
Фото М. Богдановича