Елена Митрофановна ЖЛОБО: «Нет ничего дороже мира»

Родилась я в1931 г. в крестьян­ской семье в деревне Луговая Вирня. У мамы нас было двое. И хотя имели в хозяйстве корову, свиней, кур, без отца, который умер до моего рождения, жили трудно.

Хорошо помню начало войны, ведь мне было 10 лет, и я многое понимала. Уже шли бои, когда в деревне остановилась красноар­мейская часть. Около нашего дво­ра росли большие ивы, под ними стояла солдатская кухня. И вот бойцы расположились вокруг нее обедать, и тут началась бомбеж­ка. Она застала всех врасплох, мало кто успел спрятаться, очень много погибло и солдат, и жите­лей села.

Во время фашистской окку­пации в деревне шла активная партизанская деятельность, так как недалеко пролегала железная дорога. Партизаны ходили через наш двор минировать ее, много эшелонов полетело под откос. Каждый день немцы делали облавы, но они ничего не дава­ли, предотвратить диверсии не удавалось, потому что народным мстителям помогали все люди.

Однажды зимой в начале 1943 года немцы эвакуировали жите­лей в г. Жлобин. Там вместе с пожитками загнали в вагоны и куда-то повезли. Из вагонов не выпускали, не давали ни есть, ни пить, питались мы тем, что успели взять из дома. По доро­ге несколько раз налетали само­леты и бомбили состав. Мы, к счастью, уцелели. Выгружали же нас ночью, вещи взять не разре­шили. Даже детей, если их было много в семье, отделили от мате­рей. Толпу погнали через болото непонятно куда. Обессилевших ребятишек охранники бросали в трясину.

Шли мы всю ночь и полови­ну дня. Наконец нас пригнали в лагерь. Здесь уже было много людей, они нам сказали, что нас должны будут всех расстрелять. Мать переодела меня в чистую одежду, которую ухитрилась забрать из вагона вопреки запре­ту, чтобы по-христиански встре­тить смерть. Но нас не расстреля­ли, а погнали дальше по болотам, до следующего лагеря. По дороге многие отставали, и таких доби­вали выстрелами. Стреляли и в тех, кто пытался сбежать. Я силь­но устала и не могла идти, но мама меня всячески поддержива­ла и помогала.

Потом мы еще дважды меня­ли лагеря. Везде люди умирали от голода, холода, болезней. Моя мама была стойкая женщина, уце­лела сама и меня спасла. Выжила я только благодаря ей.

После войны мы жили в зем­лянке, а затем с матерью вози­ли из леса бревна, и какая была радость, когда удалось, наконец, построить хижину! Жизнь была очень тяжелой, так как в деревне не осталось ни одного мужчины. Много работали, а питание было скудное, такое, чтобы только не умереть, и всех шатало от сла­бости. Зиму перебились на мерз­лой картошке, весной перешли на подножный корм – щавель и другую съедобную траву. Как потеплело, впряглись в плуги, взяли в руки лопаты – принялись разрабатывать землю и засевать ее чем могли. Засадили огороды и летом уже имели овощи. Кто сумел сохранить корову, того поддерживало молоко. Особенно голодным был 1948 год.

Как только открылась школа, я сразу пошла учиться в четвертый класс, а после окончания семи­летки поступила в техникум, что­бы получить профессию агро­нома. Потом работала три года в колхозе, но меня печалило то, как много в нашей и окрестных деревнях неграмотных людей. И я решила стать учителем, что­бы бороться с безграмотностью в послевоенной стране. После окончания педагогического института учительствовала до самой пенсии в Ворновке, выучи­ла несколько поколений юношей и девушек, вырастила и воспита­ла своих детей.

Может быть мой рассказ помо­жет нынешней молодежи хоть немного осознать ужасы той вой­ны и понять, что нет ничего луч­ше и дороже мира и свободы.

Записали:

Владимир Синдеев

и Екатерина Концевая