Слушая рассказ, перебирая фотографии и документы, я размышляла о том, смогла бы или нет, сама бросить последние деньги в горнило войны

Есть люди, изначально, по складу характера, предрасположенные к подвигу. По жизни идут прямо, сметая все трудности, пренебрегая опасностью. Это не про них поговорка «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет» – как-раз-таки, чем круче эта гора и тяжелее подъем, тем им интереснее. Но при этом находят свои действия ординарными, не любят славословия по отношению к себе, считая, что так поступил бы каждый. Таким является наш земляк Иван Лукич Чеботков. Слушая рассказ его сына Валерия Ивановича, перебирая фотографии и документы, я размышляла о том, смогла бы или нет, сама бросить последние деньги в горнило войны? Не знаю. Как не уверены, думаю, и многие из моих современников.
Ивана Лукича давно нет в живых, поэтому полагаться приходится на воспоминания его родственников и газетные публикации. Вкратце перескажу, как все было, для тех, кто впервые об этом слышит.
Любознательный парень из Кляпинской Буды
Родился Иван Лукич в 1915 году за рекой Сож, в деревне Кляпинская Буда. Характер имел неуступчивый, невозможно было заставить его делать то, что считал нецелесообразным. Но учителя мирились с таким упрямством, видя его способность к наукам, любознательность и целеустремленность. В 16 лет он отправился покорять жизнь. В Гомеле окончил школу фабрично-заводского обучения. Работал в Ленинграде на строительстве нового завода. Затем, вычитав в газете о большой стройке на севере страны, поехал в Красноярск. Оттуда его призвали в армию.
Присмотревшись к парню, командование направило его в Ленинградское военно-транспортное техническое училище. Там Иван Лукич понял, что защищать Родину – его призвание. А вскоре пришлось принять и боевое крещение во время событий на Халхин-Голе, в которых он участвовал в качестве механика-водителя танка. За что получил медаль от правительства Монголии.
А мы что, хуже?…
Несколько лет Иван Лукич Чеботков служил на Дальнем Востоке в составе 17 армии Забайкальского военного округа. Впоследствии, по воспоминаниям сына Валерия Ивановича, он рассказывал детям о том, что лично знал Георгия Константиновича Жукова, исполняя обязанности заведующего техническим гаражом. Подтверждается это и записью в военном билете.
Время было неспокойное. Гитлеровские войска маршировали уже по столицам многих стран. Враждебная по отношению к Советскому Союзу Япония постоянно устраивала на границе, которую охранял и Иван Лукич, провокации. Можно было ожидать в любой день нападения агрессивной Квантунской армии, поэтому наши танки всегда были наготове.
С самого начала войны Чеботков рвался на передний край, но его вместе с другими оставили на границе. Приходилось тяжело с питанием, обмундированием, поскольку страна и так изнемогала, отправляя все на фронт. Но труднее всего было в моральном плане. Фашисты наступали, а японцы устраивали в честь этого шумные празднества. От родных не поступало никаких вестей, так как район находился под оккупацией.
В конце 42-го года японские салюты прекратились – фашистов громили под Москвой и в Сталинграде. Тогда Иван Лукич и узнал про Ферапонта Головатого, который на свои сбережения построил самолет и передал армии. Обсудил этот вопрос с членами экипажа. «А мы что, хуже?» – решили они. Подсчитали средства от жалованья, поступавшего на сберкнижки за весь срок службы, обнаружили немалую сумму и постановили передать ее на строительство танка. В рапорте Верховному Главнокомандующему подчеркнули свое желание повести этот танк в бой. И оно было удовлетворено.
Сами строили танк и на нем воевали
Экипаж добился направления на Урал, на танковый завод, чтобы принять участие в создании своего детища. Чеботков был и слесарем, и сборщиком, ночами вместе с товарищами отрабатывал на полигоне вождение и стрельбу по мишеням, роль которых исполняли трофейные «тигры» и «пантеры». Провожали танк и его экипаж: командира Владимира Ермакова, механика-водителя Ивана Чеботкова, наводчика Александра Пешкова и радиста Александра Тарбаева всем заводом, инженер напутствовал: «Желаю, чтобы эти гусеницы прошли по Берлину».
В первое сражение танк вступил в Восточной Пруссии в составе 33 резервного тяжелотанкового полка на Одерском сильно укрепленном плацдарме. Здесь фашисты надеялись остановить наступление советских войск и отчаянно сопротивлялись. Здесь машина получила первое повреждение – порвало гусеницу. Раздумывать было некогда: прямо в гуще сражения, выбросив дымовую шашку, под прикрытием дымовой завесы, экипаж за час сделал ту работу, на которую в обычных условиях ушло бы полдня.
С боями полк неудержимо шел вперед – на Берлин. Вот уже и его окраина. Здесь необходимо было продержаться до подхода основных сил. Танки один за другим выходили из строя, а нашему – все было нипочем. Вот тут-то и вспомнил Иван Лукич, как ходили они всем экипажем к директору завода, просили поставить недавно изобретенную опытную броню, и слова инженера о том, что лобовые попадания теперь не страшны. Это преимущество он использовал в полной мере, противостоя десятку «тигров».
В живых осталось двое
Вражеский снаряд, попавший в смотровую щель башни, мгновенно оборвал жизни Ермакова и Тарбаева. Чеботков и Пешков смогли выбраться из горящего танка, где, пригибаясь, бегом, где по-пластунски, они стали покидать поле боя, пробиваясь к своим. А дальше случилось то, что не отражено в других газетных публикациях, о чем рассказал Валерий Иванович. Скрыться им не удалось. Ивана Лукича враги бросили в кузов автомобиля, где уже находились другие пленные, и повезли в свой тыл. И вновь сказался его непокорный характер, проявилась безудержная отвага. Вдвоем с незнакомым полковником, презрев все опасности, на скорости выпрыгнули из машины. Что сталось с Пешковым, Чеботков так и не узнал до конца своей жизни. Сам он перенес операцию и находился на излечении в госпитале.
К славе был равнодушным
Иван Лукич Чеботков служил в армии в чине старшего лейтенанта до 1952 года. Демобилизовавшись, приехал с кучей наград в Корму. Много лет работал водителем в Сельхозтехнике. В свободное время с увлечением занимался живописью. Каждому из пятерых детей подарил по большому холсту. У младшего сына в прихожей висит копия картины «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану».
— Батька был спокойный, к славе равнодушный, – вспоминает Валерий Иванович. – О собственном танке, кроме нас, никому не рассказывал, да и то считал этот эпизод своей жизни обыденным. Разыскала его, очевидца гибели мужа, Евдокия Андреевна Ермакова, ныне покойная. Она и подняла шум.
И повалили к Ивану Лукичу журналисты: беседовали, перебирали и рассматривали Грамоты, медали, фотографии, кое-что забирали. И так получилось, что дома почти ничего не осталось. Какая только газета о нем не писала. Тогда и узнали в районе о подвиге славного земляка, стали приглашать в школы на встречи с учащимися, зачастили к нему и корреспонденты местной газеты. А жена Ермакова каждое лето приезжала в гости с Урала к Чеботковым, как к самым близким родственникам. Знает Валерий Иванович, что в Гомельском областном музее был оформлен уголок, посвященный отцу, но уцелел ли до наших дней, неизвестно.
Не стало Ивана Лукича Чеботкова 13 июля 1994 года. И началось время забвения. Обидное и незаслуженное, потому что помнить о таких людях нужно всегда.
Галина Лисименко,
фото из семейного альбома